Bujhm

Возвращаемся обратно в начало XV века. Царствует московский князь Василий I, сын Дмитрия Донского. Этот холм ему приглянулся, и он построил тут свою загородную усадьбу - отдыхать от государственных дел и докучливых бояр. А чтобы было совсем удобно, возвёл и собственную домовую церковь - в честь князя Владимира. Время его правления было относительно спокойным для княжества, все разорения и войны достались отцу. Сын потихоньку присоединял разные земли и подписывал мирные договоры с соседями. Вокруг его усадьбы на холме росли пышные фруктовые сады, занимающие большую территорию.



После смерти Василия I хоромы его пришли в упадок и запустение, а вот церковь сохранилась. Она существует и поныне - её видно, когда поднимаешься от "Китай-Города", в конце улицы Забелина. Конешно же, это шестая или седьмая версия её перестройки.



Помимо домовой церкви Святого Владимира сохранились от князя и богатые фруктовые сады по склонам холма. Уж больно местность была хороша - там начали селиться и бояре. Сады существовали так долго, что в какой-то момент превратились в московский топоним - и эта местность стала именоваться Старые Сады. И вот, если мы стоим лицом к владимирской церкви, то налево как раз пойдёт Старосадский переулок. Но к Гипериону направо.

Итак, уже известны три топонима, связанные с нашей точкой - Кучково, Кулишки и Старые Сады. Совсем скоро появляется четвёртый.

( Collapse )

DW

Акт I
Начинается бодрая колокольная музыка. На балконе стоят двое и смотрят на праздничную толпу внизу.

— Ой, Виль, смотри, какие клоуны!..
— Рената, дорогая! Сколько раз тебе говорить, чтобы ты меня так не называла! Я Вильгельм Пятый, запомни. А то архиепископ услышит - задразнит ведь.
— Подумаешь! Вильгельм он! А я, между прочим, принцесса - но ведь не требую, чтобы ты ко мне обращался, стоя на одном колене.
— Ну ладно, ладно... В конце концов, у нас свадьба, и народ собрался, чтобы это дело отметить. Всем - пива и колбасы! Гуляй, Мариенплац! О майн Готт, когда я стану герцогом Баварии...
— Жених мой, а ты можешь сказать этим трубадурам, чтобы они так громко не дудели? У меня уши закладывает.
— ...а это произойдёт совсем скоро, через двадцать один год - о, тогда я им покажу кузькину мать! Они у меня будут ходить по струнке, молиться, поститься и слушать органную музыку. Выгоню всех некатоликов, настрою церквей...
— И твои дурацкие иезуиты теперь будут повсюду?
— Иезуитов не трогай! Они, между прочим, прогрессивны для нашего времени.
— Какое счастье, что сейчас ещё только 1568 год! Успеем ещё погулять. Эй, парень в зелёной шляпе! Ты откуда, я тебя что-то не помню?
— Который, который? Ага...
— Вильгельм, э-э... Давай ты мне лучше расскажешь про свои планы. Ну вот, выгонишь всех некатоликов, а что за церкви у тебя будут?
— О, Рената! Как я есть богопомазанный избранник, будут у нас повсюду монастыри и школы, духовный совет и иезуитский университет. А самая дивная будет церковь Святого Михаила, тоже, кстати, иезуитская. И пред ней бронзовый сей архангел будет поражать диавола копьём - прямо в ухо, в ухо!..
— О майн Готт! Опять кого-то поражать...
— И всех ведьм соберём и будем сжигать! Чтоб знали!
— Вильгельм Альбрехтович, а ничего, что я с утреца в зеркало смотрелась? А потом гребнем волосы расчесала? Не колдовство ли это?
— Слушай, Рената, у вас там в Лотарингии все такие? При чём здесь это? Я же буду ересь искоренять! Чтоб ты понимала в этом!
— Ну да, конешно. Как с маменькой общаться - так Ренаточка, а как...
— Ладно, дорогая, это потом! Я устроил в честь нашей свадьбы сюрприз тебе: рыцарский турнир! Вон смотри, выезжает рыцарь в сине-белом, это Бавария! А навстречу ему - рыцарь в бело-красном, это Лотарингия. Вот они мчатся навстречу друг другу, подняв копья! Вот сталкиваются! Треск! И Лотарингия повержена! Потому что Бавария юбер аллес! Здорово, правда, Рената? Рената?
— Знаешь, Виля... По-моему, ты дурак.


Акт II
Начинается другая бодрая колокольная музыка. Распорядитель оживает и взмахивает руками.

— Так, живо, живо! Приходим в себя! Строимся по порядку, должен быть орднунг! Объявляю задачу: сообщить всем жителям Мюнхена, что чума закончилась. Исполнять весело и бодро. С огоньком. Первый пошёл, остальные за ним - шнель марш!

Выходят бондари, кружатся в танце по улицам и поют.

— Эй, жители Мюнхена! Хватить прятаться по подвалам и погребам! Пошли гулять и танцевать! Великая чума закончилась, на дворе уже 1517 год. Смотрите - мы танцум и поём, ничего не боимся. Имели мы эту чуму во все отверстия! Выходите за нами на улицы, не бойтесь тех, что тут валяются - мы их потом уберём. Эх, раз! И ещё раз!..

Когда песня заканчивается, бондари неожиданно застывают в неестественных позах. Долгая пауза.

Занавес


Вот такой спектакль-глокеншпиль происходит ежедневно на башне новой ратуши Мюнхена. С земли обычно сложно разглядеть, что там происходит, хотя фигурки в часах - в рост человека. Но у нас есть волшебный зум и женечкина голова в качестве штатива. Битте, фернзеен!

Ну что, поздравляю всех с новой книгой от "Москвы, которой нет"!
Точнее, это не совсем новая книга. Это один из их первых проектов, который был сделан ещё в 2005 году. Этих роскошных альбомов тогда было напечатано очень мало, и они все разлетелись за несколько месяцев. Те, кто не успел, кусали локти.
И вот - второе издание.







Это подарочный фотоальбом. Тяжёлый, в кожаной обложке. Внутри - хитроумнейшая металлизированная печать с серебром. И большие качественные фотографии работающей машины времени.
Хроноканал пробит в Москву, в период с 1900-х по 1930-е годы. Город снимали непрофессионалы, которые просто гуляли по улицам со штативом и заглядывались на виды. Как что им нравилось, они тут же ставили на землю свою технику и фотографировали, не обращая внимания на идущих мимо людей и проезжающих извозчиков. Из-за этого и возникает эффект распахнутого окна в настоящее прошлое, не открыточное. В этих окнах видно огромное количество деталей и мелочей (снимки большие, их можно рассматривать с лупой!) - фасоны кепок беспризорников, устройство тележной чеки, опечатки на вывесках - именно из них складывается дух ушедшего времени.
От этих фотографий доносятся почти реальные звуки. Самые частые - стук копыт по брусчатке. Затем - шорох шагов прохожих, щебетание птиц, отдалённый гул толпы на рынках и гуляниях, дребезжание трамваев.

Конешно же, к каждой фотографии идёт сопроводительный текст - нынче без помощи знатоков-краеведов эти места почти не узнать. Особенная крутость этого издания состоит и в том, что эти сопроводительные тексты даются на шести языках - русском, английском, немецком, итальянском, французском и испанском.

Альбом на сайте издательства

( Collapse )

Девочке Чу ещё никто никогда не присылал записки. Да ещё такие непонятные. Корявым почерком в записке было написано: "Выхади из сада". Девочка Чу решительно сложила записку, сунула в кармашек и пошагала к едва видневшейся калитке. Восьминожек с уважением поглядел ей вслед и прикинулся пружинкой.
Замок в калитке оказался ржавым и сломанным. Сколько бы девочка Чу ни трясла ручку дверки, из замочной скважины сыпалась только ржавая труха, а сама дверка даже не шаталась. Что там за калиткой - было непонятно, очень забор высокий. "Пожалуй, надо бы смазать замок", - подумала девочка Чу, утомившись от бесплодных дёрганий.
В дереве у неё была специальная маслёнка со сливочным маслом. Всё, что съедалось в ней за день, нарастало на следующее утро в том же объёме. И поскольку как раз было относительное утро, маслёнка должна быть полная - так оно и оказалось.
Девочка Чу сунула ложку с маслом прямо в замочную скважину и несколько раз там провернула. Дверка вздрогнула и попыталась засосать масло вместе с ложкой, но девочка Чу успела её быстро выхватить. Дверка несколько раз чавкнула и со скрипом открылась.
За дверью оказался огромный неухоженный парк. Дорожки с проросшей травой расходились причудливыми зигзагами мимо покосившихся клумб. Журчали жаворонки. Девочка Чу пошла по самой главной дорожке - пока не упёрлась в высохший фонтан. На дне фонтана была выложена из камешков такая же корявая надпись уже знакомым почерком: "Иди к вышке". Девочка Чу оглянулась. Далеко-далеко действительно была вышка. Что-то вроде для прыгания в бассейн. Идти до неё оказалось не так уж долго, и девочка Чу даже не устала, когда подошла к обветшавшей лесенке, ведущей на верхушку. Лезть наверх, к счастью, не пришлось. На самой нижней деревянной ступеньке было крупно вырезано (тем же почерком): "Вот и хорошо!" Других указаний на дальнейшие действия не было.
Девочка Чу посидела какое-то время на этой ступеньке в тишине и только было собралась идти обратно, как почувствовала, что на неё кто-то смотрит. Девочка Чу старательно обошла всю вышку, но никого не нашла. Тем не менее, ощущение было довольно явственное. Девочка Чу задрала голову наверх - и увидела рядом с верхней прыгательной доской огромный прозрачный дом. Сделан он был, словно из хрусталя, и парил в воздухе, плавно покачиваясь. Девочка Чу помахала ему рукой - мол, чего ты там болтаешься, давай вниз. Дом величественно качнулся, но с места не сдвинулся.
Так ничего и не добившись от этого дома, девочка Чу пошла домой. Дом подумал пару минут - и поплыл за ней. На обратной дороге он то плавно снижался по непонятной причине, то резко взмывал вверх. Девочка Чу даже успевала рассмотреть детали - типа веранды с креслом, камина с кочергой или вешалки с шапкой-ушанкой. Так, особо не спеша, они дошли до калитки сада, которая с урчаньем сама распахнулась перед девочкой Чу. Дом в нерешительности замер над забором - как бы не решаясь проследовать дальше.
Девочка Чу вынула из ближайших кустов изжёванную калиткой ложку и, изловчившись, забросила её на веранду прозрачного дома. Тот замерцал и решительно поплыл вперёд.
С тех пор этот дом жил в небе над садом девочки Чу. Иногда (по непонятной причине) он снижался и приветственно звенел ложкой у себя по веранде. А иногда уносился куда-то высоко в синь, где не отличался по размерам от всяких жаворонков. Восьминоги его опасались и притворялись мёртвыми раскоряками, как только он приближался, а девочка Чу любила рассматривать разные хрустальные детали быта и уюта. Только шея вот быстро затекала.

[1] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ]

Про страну Туркмению я знаю только потому, что там бывал Шурик Карпов. В конце 90-х ему довелось работать там переводчиком на шотландской нефтяной базе, которая располагалась почти на самом краю мира - на полуострове Челекен. Он летал туда через месяц на второй, загибался там от тоски, но зато привозил совершенно невероятные байки, стихи и приколы. "Туркменские хокку", "Летопись Котур-Депе" (История Туркмении в стихах), о документальной записи речи о нефтеналивном причале я вообще молчу - это уже классика.
В какой-то момент между своими сменами он написал прекрасную повесть - "Туркменский самовар" - о своих буднях в этой стране. История эта смешная и печальная, но только благодаря ей для меня эта страна - не пустой звук.

( Collapse )


Весь текст повести

– Смотри, папа! – Макс плюхнул на стол плотную пачку рисунков. – Это мы в детском саду нарисовали за год. Тебе должно понравиться.
Рисунков было много, в каждом из них было солнце и ещё масса всего – машинки сменяли деревья, дома с непременными пружинками дыма неслись в пространстве, вереницы портретов выскакивали из-за кривых фруктовых горизонтов.
– Так... вот это я подарю тёте Лене. И это тоже. – Макс сосредоточенно сортировал культурное наследие. – Это тоже тёте Лене, но другой. Ага, а вот это тебе, я знаю!
– Что это? – заинтересованно спросил я. – Ритуальная дефекация Винни-Пуха?
– Э... нет, наверное. Просто картинка такая.
Картинка меж тем была хороша и притягивала взгляд своей глубокой внутренней йогой и негой. Я с удовольствием проникался её настроением.
– Ну разве просто? Вот этот зверёк – он ведь, наверное, не просто так тут сидит, а со смыслом? Давай-ка, уже расскажи в подробностях, к чему тут всё.
Макс помялся.
– Ну... это сова такая, очень древняя. Её зовут Тамарка Седьмая. Она тут ждёт, когда у неё совята родятся...

И понемногу (с наводящими вопросами) ребёнок изложил пятисотлетнюю историю славного Каровского Дома, ведущего свою генеалогию от этой прасовы. Чтобы не запутаться, мы её записали в виде летописи.
Но сначала – картина: ( Collapse )